Экономика, основанная на продаже сырья и энергоресурсов — руды, металла, нефти, газа, неустойчива и бесперспективна. Эту прописную истину отечественные политики, как мантру, неустанно повторяли практически со времен перестройки. Однако многие годы по существу ничего не менялось.

Потребовалась твердая воля Президента России Владимира Путина, чтобы в стране наконец появился закон о промышленной политике. А вот сработает ли он? Есть ли у России шансы вновь стать экономически развитой, высокотехнологичной державой? Об этом беседуют наш корреспондент и президент Липецкой торгово-промышленной палаты, а в свое время один из авторов закона о региональной промышленной политики Анатолий Гольцов.

— Анатолий Васильевич, а действительно, не запоздали ли депутаты с федеральным законом о промполитике?

— Это тот самый случай, когда лучше поздно, чем никогда. Стране на самом деле необходим такой рамочный закон, который пусть и не в деталях, но достаточно четко обозначил бы наши экономические приоритеты и, в частности, стимулировал бы выпуск так называемой конечной продукции. Хотя, не спорю, и прежде было ясно, что либеральные экономические рецепты в нашем случае абсолютно непродуктивны. Уже много лет назад мы прекрасно знали, что благодаря усилиям "реформаторов" разрушены целые отрасли, промышленное производство в стране снизилось на 60 процентов, а производительность труда на сохранившихся предприятиях в 5—7 раз ниже, чем в развитых странах. На этом старались не акцентировать внимание. Но, когда грянул гром и худой мир с западными соседями закончился "санкционной" ссорой, общество проснулось. Хотя, безусловно, не мешало бы вспомнить о промышленности намного раньше.

— Почему не вспомнили?

— Наверное, некогда было. Едва ли не все нулевые годы цены на энергоресурсы росли как на дрожжах. Бюджет прекрасно наполнялся, и поделить его не составляло труда. А вот когда привычный профицит сменился дефицитом, пришлось призадуматься и центру, и многим другим краям, республикам, областям.

— Не всем?..

— Не всем. Некоторые наиболее дальновидные регионы, и Липецкая область в том числе, приняли превентивные меры намного раньше. Убедившись, что рынок (а он, по Егору Гайдару, должен был все отрегулировать) не работает, они как раз и сделали то, что называется промышленной стратегией, и, в частности, предусмотрели преференции для бизнеса, инвестирующего в промышленное производство. Напомню, закон "О промышленной политике в Липецкой области" был разработан и принят еще в 2001 году. И сразу же получил реальное наполнение в программе промышленного развития до 2005 года. Потом были другие программы. И результаты не заставили себя ждать. После провальных девяностых регион динамично развивался. Он стал лидером по производству не только металла, но и "белой" техники. При этом многие предприятия, и в частности заводы итальянской фирмы "Индезит", сыграли роль якорных компаний, простимулировавших создание кластера производителей компонентов для холодильников и стиральных машин. И сегодня сложная бытовая техника почти на 80 процентов комплектуется узлами и деталями местного производства. Более того, Липецкая область стала одним из признанных центров производства пластмассы.

— В свое время у нас активно заговорили об инновациях. На самом высоком уровне раздавались обещания резко увеличить выпуск наукоемкой продукции. Однако поинтересовался недавно статистикой. И выяснил, что доля инновационных предприятий в стране не превышает 10—12 процентов, а их вклад в экспорт едва ли не стремится к нулю. Может, незачем было и огород городить?

— Ну почему же? В свое время в СССР были инновации самой высокой пробы, и Россия может продолжить традиции. Все вполне реально. И если для начала вспомнить уроки австро-американского экономиста Йозефа Шумпетера, то не надо даже велосипед изобретать. Так вот, чтобы экономика действительно была инновационной, требуются новшества и деньги на внедрение. Где их взять? Разумеется, заинтересовать инновациями бизнес и подтолкнуть его к деятельности. Как? Здесь все еще проще: разделить риски, неизбежные при разработке новинок, компенсировать бизнесменам часть расходов, субсидируя, например, непомерно высокие банковские ставки.

— И этого достаточно?

— Как правило. Знаю по собственному опыту. Уже при реализации первых программ развития промышленности гигантский технический и технологический рывок сделала лебедянская компания "Ассоль", давшая, по сути, новую жизнь местному заводу ветеринарных инструментов. При поддержке областной администрации обновились елецкие заводы "Гидропривод" и тракторных гидроагрегатов. Тогда же на рынке хлебопродуктов появился такой крупный игрок, как "Лимак".

— А как же заклинания либералов, требовавших от государства ни при каких обстоятельствах не вмешиваться в деятельность коммерческих структур?

— А никто и не вмешивается. Чиновник не может и не должен работать за хозяина, предпринимателя. Но создать условия для развития отечественного товаропроизводителя он обязан, запустить маховик, дать толчок. Этого обычно вполне достаточно. И тогда на один рубль помощи собственник привлечет еще пять, пятнадцать, пятьдесят рублей. Потому что он видит поддержку, понимает, что его инициатива перспективна. А дальше… Да, дальше уже действует рынок и заставляет обзаводиться не только кредитами, но и другими конкурентными "доспехами".

— С чего начинается областной закон о промышленной политике?

— Главные его компоненты— поддержка инновационной деятельности, кадровой политики, экологии, а также поддержка качества товаров. Разрабатывая закон, кстати, мы впервые всерьез заговорили о сертификации систем управления качеством. И, надо сказать, эффект оказался впечатляющим. Если на рубеже веков в Липецкой области были всего две крупные компании, имевшие международные сертификаты управления качеством, то вскоре такие сертификаты появились и у средних, и у малых предприятий. И это была не просто бумажная, бюрократическая работа. У предпринимателей появились новые, более амбициозные цели. Повысив качество продукции, они всерьез заговорили о выходе на европейские и азиатские рынки, о диверсификации производства. Ну а в администрации пошли еще дальше. Тогда родилась идея кластеров. Мы начали настойчиво подталкивать государственные структуры к созданию особых экономических зон.

— И инициатива снизу оказалась…

— Выгодной для региона. Скажу больше: предлагая площадку для ОЭЗ, мы понимали, чего хотим, мы были готовы к переговорам с инвесторами и мы говорили с ними на одном языке. Думаю, что именно поэтому липецкая промплощадка оказалась одной из самых успешных в стране, а регион стал экономически сильным, надежным, самодостаточным, способным профинансировать создание промзон в районах.

— Однако экономическое процветание не помогло удержать на плаву многие некогда вполне стабильные предприятия, и в частности крупнейший машиностроительный завод региона — Липецкий тракторный. Почему?

— Потому что ЛТЗ уничтожали целенаправленно. Как и все российское тракторостроение. Это была продуманная, спланированная, организованная акция. Акция против всего нашего машиностроения. Поддержанная доморощенной либеральной тусовкой, она проходила под заезженным, но популярным в девяностые годы лозунгом: "Запад нам поможет…" И Запад помог, поддержав доморощенных имитаторов бурной экономической деятельности. Так что у развала есть конкретные исполнители.

— Заговор?

— А как еще объяснить, почему из 286 российских станкостроительных заводов осталось только восемь? Как получилось, что в стране, располагающей едва ли не самым большим пахотным пространством в мире, нет собственного пропашного трактора? Почему многочисленные аналитики, озабоченные продовольственной безопасностью страны, не заметили разрушения ее основы — производства сельхозмашин? И таких почти риторических вопросов слишком много. Думал об этом совсем недавно в Питере, когда в очередной раз побывал на Кировском заводе. Там, кстати, сегодня работают многие липецкие тракторостроители — инженеры, конструкторы, технологи, специалисты по маркетингу и сбыту. Этот завод, пожалуй, последний из могикан. И это плохо для экономики страны, потому что от продажи новой техники завод получает лишь треть прибыли, а две трети — от реализации запасных частей и сервисного обслуживания.

— Свято место пусто не бывает?

— Разумеется. И сегодня эти деньги "стригут" "Джон Дир", "Массей-Фергюсон", "Катерпиллер", десятки других фирм. И это один момент. Другой — почему сегодня растут цены на продовольствие? Да потому, что к нам приходят, конечно, хорошие, но очень дорогие специализированные, сезонные машины, что повышает не только урожаи, но и цены на зерно, свеклу, а в конечном счете и на хлеб, сахар, молоко. Безусловно, я не призываю отказываться от современных технологий. Но они нисколько не мешают извлечь правильные уроки из прошлого и подумать о восстановлении национального тракторостроения.

— А это возможно?

— Как известно, Липецкий тракторный в войну строился. А сейчас — время роста и движения вперед!