Едва ли кто назовет точную дату возникновения индустрии информационных технологий, потому что здесь трудно отделить историю техники от бизнеса. Разработкой компьютеров и программного обеспечения ученые и инженеры начали заниматься еще с 40-х годов XX века, но вплоть до середины 70-х они представляли собой узкую касту специалистов: ИТ-рынка как такового еще не было. Не было в ходу и самого термина "информационные технологии" — тогда отдельно существовали понятия "информатика" и "вычислительная техника".

Тем не менее можно с уверенностью утверждать, что двадцать лет назад, в 1995 году, когда вышел первый номер русского PC Week, информационные технологии уже были серьезным бизнесом, целой экосистемой со множеством взаимосвязей между участниками рынка и потребителями ИТ.

О том, как ИТ из научно-инженерной дисциплины превратились в бизнес и какое они оказали влияние на развитие общества, рассказывает непосредственный участник и очевидец процесса зарождения и становления российского ИТ-рынка Игорь Агамирзян, генеральный директор и председатель правления ОАО "Российская венчурная компания".

ИТ-отрасль как образец для подражания

ИТ-отрасль во всем мире формировалась с чистого листа и в довольно поздней исторической ретроспективе: в конце 70-х — начале 80-х годов. При своем формировании она выработала некий новый набор стандартов структуризации, которые сейчас становятся — в некоторых отраслях уже стали, в других этот процесс еще идет — фактически стандартом организации технологических отраслей. В частности, великим достижением отрасли ИТ можно считать выделение функций системного интегратора. Если все отрасли до сих пор были построены по принципу вертикальной интеграции, то в ИТ интеграция изначально строилась горизонтально.

Раньше в автомобиле- и авиастроении все делалось in-house, в рамках одного предприятия, в лучшем случае холдинга — от проектирования до производства и продаж. На первых порах, в эпоху господства мэйнфреймов и даже микрокомпьютеров, ИТ-сфера также следовала этой модели: каждый производитель вел свое "натуральное хозяйство", разрабатывая и производя на своих предприятиях почти всё — от микросхем до операционных систем и прикладного ПО. Но довольно быстро в отрасли ИТ произошел переход к модели со множеством независимых поставщиков компонентов и системных интеграторов, выполняющих сборку конечного продукта, добавляя таким образом стоимость. Оказалось, что эта модель гораздо более гибка, потому что позволяет подстраиваться под конкретные запросы, и более экономически эффективна, так как при её использовании можно выделять экономически неэффективные для интегратора вещи и отдавать их партнерам, не претендующим на высокую маржинальность.

Смена модели организации отрасли произошла постепенно, сама собой и за счет одного-единственного фактора: просто в каждой новой технологической области возрастает системная сложность объекта. Если, скажем, в традиционном авиастроении сложность была относительно небольшой, то в каком-нибудь широкофюзеляжнике типа "Боинга-777" примерно три миллиона деталей. Вроде бы это очень много, но в сравнении с количеством операторов в операционной системе это вообще ничто! То есть уровень системной сложности в ИТ превышает уровень сложности в более традиционных технологических секторах на порядок, если не больше. Никто никогда не оценивал это специально, но уверяю вас, что по количеству взаимосвязей объектов какой-нибудь айфон сложнее дримлайнера на два порядка, если не больше. (Если, конечно, не брать в расчет бортовые компьютеры, а говорить только о механической части самолета.)

А уровень системной сложности Интернета в глобальном масштабе очевидным образом на многие порядки выше, чем сложность любого инженерного артефакта! Поэтому я думаю, что специфика ИТ-отрасли, пошедшей по модели выстраивания горизонтальной сетевой структуры, была связана именно с тем, что задачи такого уровня инженерной системной сложности просто в принципе не решаемы в рамках централизованного управления.

Даже традиционные технологические отрасли типа фармацевтики, авиа- и автомобилестроения сегодня базируются на модели горизонтальной интеграции, принятой в ИТ. Де-факто автомобильные компании превращаются в системных интеграторов, которые сами только разрабатывают дизайн и управляют цепочками поставок, а сборка осуществляется на заводах в разных странах. То же самое произошло в авиационной промышленности — например, Boeing сам почти ничего не производит, он выполняет проектирование, после чего несколько тысяч поставщиков по всему миру делают всё до последнего винтика, а Boeing только осуществляет финальную сборку, испытания и сертификацию самолетов.

Феномен ПК и его влияние на развитие ИТ-индустрии

Пожалуй, нет нужды очередной раз пересказывать историю IBM PC. По своим техническим характеристикам он в общем-то ничем не выделялся среди персоналок, которые появились примерно в одно время с ним, в начале 80-х, — Apple, Atari, Commodore и др. Этот проект IBM считала для себя второстепенным, и с целью удешевить разработку и производство было решено по максимуму использовать компоненты сторонних поставщиков, что стало первым примером открытого взаимодействия крупного вендора с рынком. То есть IBM вышла с неким RFP (Request for Proposal — запрос на предложение) на основе открытых спецификаций: "Что вы можете предложить нам в рамках вот такого набора ограничений и возможностей?" Мы прекрасно знаем, что случилось дальше: за какие-то три года клоны IBM PC подмяли под себя весь рынок ПК.

Получилось, что бенефициарами инвестиций, сделанных IBM, стали компании следующей технологической волны. Сама IBM, мягко говоря, особо от этого не выиграла — в силу того, что стандарты PC были открытыми, она очень быстро уступила позицию молодым агрессивным компаниям типа Dell и Compaq. Эти клоны IBM PC были существенно дешевле, чем всё, что делала сама IBM и что пытались производить в Европе, потому что в то время американцы уже практиковали перенос производства в Юго-Восточную Азию — тогда еще не в Китай, а в основном на Тайвань, поскольку на потребительском рынке эффект цены чрезвычайно важен.

С точки зрения архитектуры IBM PC отнюдь не являлся прорывным решением. По сути это был просто маленький мэйнфрейм у вас на столе — поэтому, кстати, и назывался он микрокомпьютером. Однако открытость спецификации стимулировала массовое производство IBM-совместимых ПК, что привело к возникновению широкого рынка программного обеспечения, не привязанного к конкретной модели компьютера.

Пожалуй, это можно считать ключевой точкой в формировании ИТ-рынка в его сегодняшнем виде: аппаратное обеспечение отошло в тень, а на первый план вышло ПО. Именно благодаря возможностям ПО пользователи компьютеров решают свои практические задачи, будь то автоматизация бизнес-процессов документооборота или численное моделирование воздушного потока при обтекании крыла самолета. На современном этапе средства виртуализации и облачные сервисы окончательно спрятали от пользователей сами компьютеры — разве нас волнует, какие именно процессоры и контроллеры стоят на серверах Amazon или Azure? Всё, что нас интересует, — это обработка информации, в чем, собственно, и помогают нам информационные технологии.



Распределение долей на рынке ПК: 1981—1986

Но давайте вернемся в 80-е, в период, когда отечественный ИТ-рынок находился в самой начальной фазе своего развития.

IBM PC проникают за железный занавес

Так совпало, что появление самых первых персональных компьютеров у нас в стране по времени пришлось как раз на момент перестройки. И если до этого никому и в голову не приходило, что можно зарабатывать на программном обеспечении, то как раз в тот период, в связи с послаблениями, возникшими в советской системе, это стало возможным. Надо понимать, что тогда мы жили в совершенно закрытом мире, где ничего нельзя было просто взять и заказать из-за границы. Первые персональные компьютеры были централизованно закуплены по линии Академии наук примерно в 1984–1985 гг. и распределялись по разным исследовательским организациям. В 1985-м в рамках этой программы один из компьютеров достался и нашему институту. Тогда я работал в Институте теоретической астрономии Академии наук, и мой научный руководитель, директор института, зная об интересе, который я проявлял к персональным компьютерам, дал мне поработать с этим ПК и разобраться, что это такое.

Через очень короткое время стали появляться и первые механизмы коммерциализации. Это были даже еще не кооперативы, а центры НТТМ — научно технического творчества молодежи при комсомольских организациях. Впервые возник легальный канал для получения наличных, которые можно было отправлять в фонд оплаты труда, и это был большой прорыв, потому что в советское время вся деятельность, связанная с наличными деньгами, считалась полукриминальной.

Тут совершенно неожиданно выяснилось — а это был уже 1987 год (то есть зазор между появлением в стране ПК и каналов коммерциализации составил всего два года), — что те люди, которые за прошедшее время поимели возможность приобрести опыт и компетенции по программированию на персональных компьютерах, оказались в страшном дефиците. Компьютеры стали разными путями просачиваться в страну, и чтобы их использовать, нужно было все больше программистов.

В ту пору возникла жуткая проблема: оригинальные компьютеры не поддерживали русского языка, то же самое относилось и к принтерам. Поэтому появилось некоторое количество маленьких частных предприятий, связанных с русификацией, именно за это и начали платить. Потом очень быстро выяснилось, что покупка и перепродажа импорта гораздо выгоднее, чем какие-то собственные разработки, и основные деньги в компьютерном бизнесе стали зарабатывать дистрибьюторы. Причем их маржа в то время была совсем не такая, как сейчас. Ныне считается, что маржа дистрибьюторов близка к нулю и жить можно только на объемах, а тогда на каждой поставке наваривали по сотне процентов. Очень хороший был бизнес!

С приходом на наш рынок в начале 90-х годов большинства крупных ИТ-вендоров, таких как Microsoft, Sun Microsystems, Hewlett-Packard, картина стала меняться, потому что они установили свои правила игры, отстроили всё по международному стандарту. Это было чрезвычайно полезно и сделало данный рынок в России наиболее современным по организационным приемам и управленческой практике в отличие от всех других технологических рынков, где по-прежнему сильно было влияние советского наследия.

Даже в микроэлектронике этого процесса реформации рынка не произошло — просто потому, что там действовали советские методы организации производства и сбыта (что никак нельзя было назвать бизнесом), которые оказались страшным грузом и фактически утопили отрасль. Тогда как ИТ-рынка в советское время просто не существовало, его построили с чистого листа, сразу по международным стандартам и правилам.

Конец индустриальной эпохи и глобальный переход на "цифру"

Концом третьей промышленной революции можно считать 1970 год — к этому времени прекратились индустриальные достижения. Потом вдруг оказалось, что мейнстрим пошел по линии информационного, а не физического развития. Примеров можно назвать множество, начиная с того, что в 60-е были построены многие атомные и крупнейшие гидроэлектростанции, люди полетели в космос и высадились на Луну, появились сверхзвуковые самолеты и широкофюзеляжники. А дальше как отрезало — ни одного случая прорывного индустриального достижения после 1970 года привести невозможно.

Все последующие достижения человечества связаны с электроникой и информационными технологиями — это и персональные компьютеры, и глобальные системы связи, и Интернет, и мобильность, и много чего ещё. Данный процесс идет уже четыре-пять десятилетий, поэтому ничего удивительного, что он дошел до такой стадии. ИТ проникли во все сферы производства и бизнеса, но при этом мало осознается, что перевод индустрии на "цифру" в традиционных отраслях привел к очень сильной задержке в развитии: в течение долгого времени не появлялось новых прорывных продуктов.

В той же авиации сорок лет не было качественного развития, начиная от "Боинга-747", совершившего первый полет в 1969 году, и до модели "Боинг-787" (Dreamliner), который поднялся в воздух в 2009-м. И это при том, что авиапромышленность перешла на "цифру" еще в начале 90-х: "Боинг-777", запущенный в серию в 1995-м, был полностью спроектирован на компьютере — бумажных чертежей не использовали вовсе. Аналогичная картина наблюдается и в автопроме: с инженерной стороны современные машины мало чем отличаются от своих предшественников 70-х годов. Интенсивно процесс инноваций в автомобилестроении пошел только с появлением электромобиля "Тесла" — и дело не в том, что он электрический, но это компьютер на колесах! Он не только проектируется в цифре, а еще и сам весь функционирует в цифре, и это даже важнее, чем то, что он не потребляет бензин.

Получается, что промышленности потребовалось порядка сорока лет, чтобы "переварить" достижения ИТ и перейти наконец от банальной автоматизации своих старых процессов при помощи компьютеров к созданию действительно инновационных продуктов, в которых ИТ-компонент зачастую играет определяющую роль. Очевидно, что и другие отрасли будут подтягиваться в том же направлении. Сейчас самый быстрый прогресс благодаря переходу на цифру идет во всем, что связано с науками о жизни, — это фармацевтика и весь биотехнологический комплекс.

ИТ — платформа для инноваций

Инновации — это гораздо более фундаментальный пласт, нежели чисто ИТ. Компьютеры сыграли решающую роль в цифровой революции, а инновации были до этого и будут всегда. Изобретение колеса в свое время стало инновацией —без всяких ИТ. Равно как и новые технологические отрасли, возникшие в ходе промышленной революции в Европе. История человечества — это история инноваций. Инновации определяли социальные, политические и экономические процессы, то есть появление каждой новой волны инноваций приводило к существенному изменению социально-экономической структуры.

ИТ по-прежнему являются одним из основных генераторов инноваций, но сегодня несколько в ином разрезе, чем мы привыкли. За последние десятилетия ИТ стали платформой развития: любая инновация сегодня обязательно включает ИТ-элемент, равно как не бывает технологического продукта без ИТ-компонента. Такой ИТ-элемент, присутствующий в любом технологическом продукте, зачастую определяет его ценность. Например, в диктофоне, который лежит на столе, на самом деле есть процессор и программное обеспечение, записывающее звук. Попробуйте сейчас найти какой-нибудь технологический продукт, в котором не было бы ИТ, — вряд ли это удастся.

Это значит, что ИТ стали не просто одной из передовых отраслей, но платформой для всего технологического развития. У каждого технологического этапа есть своя платформа. Платформой индустриального этапа было машиностроение, когда всё и вся делалось через приемы, технологии и объекты машиностроения. Платформой этапа постиндустриального являются информационные технологии.

Организационные изменения под влиянием ИТ

От индустриальной эпохи организации унаследовали не только способы производства, но также и иерархические структуры управления, хорошо подходящие для детерминированных бизнес-процессов. Однако методы управления, пригодные для механических систем, стали давать сбои при реализации крупных проектов, таких как разработка знаменитой ОС System/360. Поэтому IBM еще в 70-е годы стала практиковать переход от иерархической модели управления крупными проектами к плоской. Этот подход развивается в ИТ-индустрии уже на протяжении очень длительного периода и действительно является отражением системной сложности ИТ-проектов.

В сфере, связанной с управленческой деятельностью, появились механизмы гораздо более оперативного доступа ко всякого рода информации, позволяющие повысить качество принятия управленческих решений, и известные методы оптимизации бизнес-процессов. Надо только принять в расчет одно обстоятельство: эти технологии есть у всех, а значит, они перестали быть конкурентным преимуществом. Уже больше десяти лет назад в Harward Business Review вышла статья "IT doesn’t matter" Николаса Карра (Nicholas G. Carr), ставшая программной, смысл которой сводился к тому, что компании при помощи ИТ автоматизировали многие свои операции, но это не привело почти ни к каким организационным изменениям.

Тем не менее у повышения управленческой организационной гибкости, которую дает цифра, еще очень-очень большие перспективы. В течение десятилетий всё будет определяться ростом и развитием информационных технологий. Это будет происходить постепенно, с переходом на качественно новые уровни по мере проникновения ИТ в бизнес и в производство.

Кстати, есть такой замечательный факт, о нём рассказывал Чубайс на гайдаровском форуме пару лет назад: они проводили специальное исследование, и оказалось, что соотношение производительности труда в США и в России является константой на протяжении последних пятидесяти лет. Это связано с тем, что в обеих этих странах произошло насыщение управленческими технологиями. Если бы у нас не было равномерного внедрения ИТ, повышающих производительность труда, то наше отставание было бы еще больше. Фактически же развитие в России шло примерно теми же темпами, что и в Америке, поэтому как была у нас пятьдесят лет назад в среднем по экономике производительность труда порядка 29% от уровня США, так и сейчас уровень тот же. IT doesn’t matter.

ИТ — это прежде всего люди

Сегодня программное обеспечение является одной из основных несырьевых статей российской экономики, и это стало возможным только потому, что в 80-е годы была запущена целая кампания по подготовке и обучению в области алгоритмики и программирования в школах, что и привело к появлению достаточного кадрового потенциала страны в сфере ИТ. Когда эта программа внедрялась, говорить о том, что в каждой школе будет компьютер, было даже смешно — настолько это казалось практически недоступным. Тем не менее нашлись люди, которые, осознав важность задачи, добились, чтобы изучение основ информатики включили в школьные программы. В итоге у нас целое поколение ещё в школе приучено к алгоритмическому мышлению.

ИТ дают иной стиль мышления, не очень хорошо поддерживаемый классической школьной, да и университетской программой. С точки зрения управленческой люди с алгоритмическим стилем мышления способны гораздо эффективнее действовать в сфере организации процессов в любой структуре, в любой компании — это тоже своего рода программирование, а традиционная образовательная система скорее дает статический взгляд на мир.

Пока еще компаниями и организациями в основном руководят люди, учившиеся в школе в 70-е, когда ИТ представляли собой очень узкое знание, поэтому ко многим ИТ-инициативам они относятся довольно настороженно. Образовательная программа по информатике начала реализовываться в середине 80-х. Осталось подождать совсем немного, когда те, кто со школьной скамьи изучал ИТ, займут все руководящие позиции и не надо будет объяснять бизнесу, в чем состоит польза от внедрения информационных технологий.

Из истории импортозамещения

В 80-е годы в СССР была предпринята попытка сделать серию IBM-совместимых компьютеров. Занимались этим сразу два разработчика — НИИЭВМ в Минске, который делал компьютеры ЕС 1840, и завод "Счетмаш" в Курске, выпускавший машины "Искра-1030".

Перед ними была поставлена задача скопировать IBM PC на советской элементной базе. К тому моменту в Зеленограде производили совместимые процессоры, был уже К580, аналог Intel 8080, начали делать аналог Intel 8086, но полной взаимозаменяемости по элементной базе достичь не удалось, потому что некоторые микросхемы, которые использовали в IBM PC, у нас не выпускались. В частности, так и не смогли скопировать видеоконтроллер Motorola, и в результате все эти советские клоны IBM PC пошли в смешанной комплектации, а самое главное — вы будете смеяться! — не удалось повторить конструктив из-за того, что в СССР были категорические ограничения на использование драгметаллов в разъемах. То есть изготовление золоченых разъемов шин являлось уголовным преступлением. В результате разъемы советского производства были крайне ненадежными и имели большие габариты. Такой же разъем, как на IBM’овских компьютерах, просто нельзя было воспроизвести не сколько технологически, сколько из-за бюрократических причин.

В тот период основным заказчиком нашего программистского кооператива был курский завод "Счетмаш". Мы разрабатывали софт для горячего тестирования ПК на конвейере. Благодаря этому заказу у меня, одного из первых, появился домашний компьютер. Всё это делалось по неофициальным каналам — завод "Счетмаш" дал разработчикам некоторое количество машин из первых образцов "Искры-1030", еще без жестких дисков, с 5-дюймовым флоппи-дисководом. Работали они с жутким шумом из-за мощного вентилятора, без которого было не обойтись, так как они очень сильно нагревались, существенно сильнее, чем IBM PC. Технические решения по компоновке в оригинальных моделях IBM позволяли сделать машину почти бесшумной — там вентилировался только блок питания.

Процессоры были медленные, тепло они выделяли не очень сильно и поэтому не перегревались, но на советской элементной базе всё грелось, как сковородка. В промышленных условиях шум ещё можно было терпеть, но дома это было крайне неудобно. Так как благодаря прямому контакту с заводом я имел практически неограниченный доступ к запчастям, я провел у себя эксперимент. Вытащил из этой штуки вентилятор и просто подряд жег платы до тех пор, пока не сжег все, что могло сгореть. Сгорело — заменял, и в какой-то момент у меня выработалась конфигурация, которая не сгорала и не шумела, но нагревалась все равно сильно. Оказалось, если нашу "Искру" повернуть набок, то между платами образуется восходящий поток воздуха, что позволяло им охлаждаться.